Светлана этим утром шла на работу, утирая слезы.
«Почему ему так трудно сказать мне спокойно о том, что ему не нравится? Зачем кричать?" — задавались она привычными вопросами. Ее брат Михал был младше на 10 лет. Она его очень любила. И хоть они давно уже выросли, Михаил имел привычку приезжать к сестре, когда ему было плохо. Он не просто приезжал, он переезжал к ней. Терял работу, доход, не мог платить за квартиру и переезжал временно к сестре. Сначала он всегда вел себя как подобает гостю. Затем адаптировался и начинал злиться на Светлану, ее мужа и двух сыновей. То они долго ванную занимали, то курили на балконе, зная, что не переносит дым, то шумно разговаривали.
Дойдя до работы, Светлана написала мне. Она как раз была записана в этот день на консультацию. Мы договорились вечером все обсудить.
-Вы злитесь на своего брата? — задала я вопрос.
— Ну, я злюсь, конечно, но не долго. Как можно на него злится? Он рос без отца. Папа умер, когда Мише было 6 лет. Бедный мальчик очень тяжело это пережил.
— А сейчас злитесь?
— Нет, чтобы Вы. Я отходчивая. Чуть позлюсь, а потом сама испугаюсь: как можно злиться на родного человека?
А и правда. Как можно злится на родного человека? Это запрещено. А если уж и злишься, то прячь это за семью печатями, так чтобы и сам не знал.
Я предложила Светлане сделать расстановку с братом. Она положила на пол два белых листа, которые обозначали ее место и место брата. Светлана встала на свой лист. Я предложила ей представить, что перед ней брат. Сначала она заулыбалась, потом как-то быстро стала очень печальной и заплакала.
— О чем Вы плачете, — спросила я.
— Мне обидно. Я столько для него делаю, никогда его не попрекаю, ведь сколько денег я на него трачу. Даже на проезд даю, не говоря о том, что он и поесть любит и … ой, что это я. Брата куском хлеба попрекаю.
Светлана попыталась ободриться и запретить себе думать дальше о том, что брат сел ей на шею.
Я попросила ее отпустить все мысли, что хорошо, что плохо и почувствовать свое тело.
Она почувствовала тошноту, стала кашлять и тут вдруг начала говорить: «Да, сколько можно. Ты взрослый человек.»
Она говорила долго, прерывалась на слезы, срывалась на крик… Вся накопленная злость обнажилась. Мы проделали работу, завершили ее и перешли к заключительной беседе.
— Вы теперь увидели, что злость у Вас была все это время?
— Да, я обманывала сама себя. Теперь я поняла, что если бы я сразу признала, что злюсь, то не довела бы ситуацию до крайности. Я бы сразу обозначила, что я могу сделать для него, а что он должен решать сам.
Злость — это маркер, если она есть, то ее не надо прятать от самого себя, лучше услышать о чем она нам говорит.
Злость становится вредной только если мы ее доводим до крайности тем, что игнорируем.
А как же смирение и терпение? — спросите вы.
