Антонина пришла ко мне с запросом о том, что ей хочется развития в работе.
Она ощущала, что когда-то любимая работа перестала приносить ей радость. Самой клиентке было не понятно, что именно с ней произошло то ли выгорание, то ли страх перемен мешал ей развиваться. Других проблем, по ее словам, в жизни не было. Муж, дети, дом, достаток — все было в наличии. Когда мы начали работать, стало понятно, что ее состояние имеет более глубокие корни.
Для меня это не было удивительным Я часто встречаю истории, когда человек точно под анестезией живет, не замечая боли, и приходит совершенно с иным запросом, не связанным с тем, что реально привело к проблеме.
Антонина была в глубокой депрессии и не осознавала этого.
В ее жизни была сильная боль. Она потеряла младшего брата.
Мальчик умер, когда Антонине было двадцать шесть лет, на то время она уже была замужем, и у нее был маленький ребенок. Безутешные родители, собственное горе, заботы о младенце истощали ее. Сначала ее муж поддерживал, был всегда рядом, потом он устал. Через два года Антонина так и не оправилась от горя и нагрузки.
Она продолжала жить в том же напряжении, когда узнала об измене мужа.
Простить измену она смогла, семья сохранилась, но боль осталась в сердце. Боль не столько от факта измены, сколько от того, что ее предали в трудный момент жизни. Она, конечно, понимала, что застряла в горевании. Вспомнила она и то, что муж умолял ее обратиться к психологу, обратить внимание на себя, на него. Она его не слышала. Считала, что он просто не понимает всего ужаса случившегося, конечно, это же были не его брат, не его родители. Простив измену, Антонина решила взять себя в руки и занялась делом — работой. Она увлеклась работой со всей горячностью своей натуры. У нее снова заблестели глаза, закипела жизнь.
Успешная карьера, признание в профессиональных кругах, увидевшая свет ее собственная книга — все было прекрасно! Сын рос, родилась еще дочь. Вторые роды прошли почти без отрыва от деятельности. Муж помогал по хозяйству, он вообще стал очень услужливым, решал все бытовые проблемы. Романтика из отношений ушла, но это не заботило Антонину. Ей было интересно реализовываться в своих проектах, а семья была, как она говорила, "крепким тылом".
Все шло хорошо, пока вдруг посреди ночи успешную женщину не настигла паническая атака. Конечно, сразу вызвали скорую, думали, что инсульт. После долгих обследований моя клиентка оказалась у психиатра. Лечение таблетками не помогло, панические атаки не проходили, появилась постоянная тревожность, раздражение и апатия. Больше не было ощущения драйва на работе, семья не радовала.
Именно в этот момент мы и встретились с Антониной в моем кабинете. Ей не хотелось ничего вспоминать, а то, что она вспоминала, она рассказывала холодно и рационально.
Ее запрос звучал так: хочу вернуть удовольствие от работы.
По сути, это был запрос: мне нужно, чтобы мой наркотик продолжил действовать так же, как раньше, я не хочу разбираться со своей жизнью и встречаться со своей душой.
Несколько сессий у нас шла работа с тем, чтобы клиентка могла ощутить радость от простого соприкосновения с собой. Это возможно только тогда, когда человека кто-то слушает и принимает таким, какой он есть. Антонина рассказывала о том, как узнала о смерти брат, как испугалась за себя, что теперь она будет вынуждена утешать родителей. Тогда она даже не понимала, что ей самой нужно проживать боль утраты. Она отдавала все свои силы маме и папе, а себе буквально задвинула в сторону. В какой-то момент Антонина поняла, что я не осуждаю ее и начала говорить правду о том, как она себя когда-то предала. У нее были мысли о несправедливости судьбы, но она запрещала их себе, ругала себя. Ей было обидно, что родители не понимали, как ей тяжело. И, конечно, она ругала себя за черствость. Она скучала о брате, но излить свое горе не могла. Тогда бы она «размазалась» и не смогла бы поддерживать родителей, ухаживать за сыном.
Потом она заговорила о своей вине, что долго не могла справиться с горем и мучила мужа. В ее памяти всплыли картины, где муж без лишних слов делает все, что требуется, решает все вопросы. Были и воспоминания из более поздних моментов, когда прошел год после смерти брата. Тогда у мужа был отпуск, он снял дом у озера и просил ее поехать с ним. Как она тогда на него кричала, что он бездушное существо и не понимает, как плохо ее родителям, что она не может их оставить. Она не поехала. Муж тоже остался дома. Он все чаще заводил разговор о том, что нужно больше бывать вместе, что сыну не хватает маминой улыбки. Все эти разговоры вызывали приступ агрессии у молодой женщины.
«Я как одержимая тогда была. Мне казалось, что он бесчувственный чурбан, не понимает, что я нужна родителям», - говорила Тоня. В какой-то момент она начала понимать, что в измене мужа была и ее вина. «Я оттолкнула его от себя. Он потерял надежду, что что-то изменится. Два года уговаривал меня, - вздохнула женщина. Конечно, измену невозможно оправдать, но теперь я вижу этот его поступок менее отвратительным».
Потом в терапевтической работе начался этап прощения себя. Антонина из острого осуждения мужа перешла в острое осуждение себя. Потихоньку разбирая эмоции во всех ситуациях из прошлого, из детства, рассматривая ее отношения с родителями, ей стало понятно, что она не знала, как бы она могла повести себя иначе. Родители очень любили своего младшего сына, а Тоне всегда хотелось, чтобы они обратили внимание на нее.
«Я всегда была отличницей, примерной девочкой. Я не доставляла им забот. Пока я была у них одна, они занимались своей жизнью. Папа писал диссертацию, мама гастролировала. Она ведь была актрисой. А вот когда родился Тоша, все изменилось. Он им дал жару. Сначала он не спал по ночам, потом он дрался со всеми в саду, а в школе завел дружбу с самой ужасной компанией. Они избаловали его. Поздний ребенок».
Брат Антонины погиб от передозировки. Об этом она смогла рассказать только спустя два месяца нашей работы.
Антонина привыкла держать фасад. Она не любила жаловаться, не признавала своих негативных чувств, всегда улыбалась и говорила, что у нее все отлично. Такой стиль поведения очень распространенное явление, обычно человек и сам верит в то, что декларирует. Много раз я видела, как декоративный фасад обрушался, становилось видно не самую радостную реальность, а человек продолжал уверять всех и себя, что все прекрасно.
Антонина держала эту маску оптимиста и счастливого человека не долго. Ей хватило честности признаться себе не только в том, что в жизни было не все так прекрасно, как ей хотелось, но и в своих реальных чувствах.
Именно с признания своих реальных чувств, начинается движение к настоящему себе. Без этого невозможно распрощаться с депрессией, перестать страдать от тревоги, панических атак.
По мере работы ей становилось легче, депрессия отпускала, появилось желание что-то делать, общаться с родными.
Много времени ушло на осознание проблем в отношениях с детьми. Антонина была уверена, что дала им все, и не понимала почему они чем-то недовольны. Их претензии больно ранили Антонину. Она не хотела слышать, что именно ей говорили дети. Любые их слова о том, что им что-то не нравится, или не нравилось в детстве, Антонина встречала в штыки. «Да, как они могу так говорить матери, - однажды гневно воскликнула она и осеклась. - Какой ужас! — воскликнула она, — я говорю прямо как моя мама».
Частенько взрослые люди, стремясь быть идеальными мамами или папами, делают всё то, что им не нравилось в поведении их родителей. Признать это - начало пути перемен. Когда дети возмущены или недовольным чем-то в родителях, это совсем не значит, что они их не любят. Это даже не значит, что они не готовы принять поступки родителей такими, какие они есть. Дети всего лишь хотят быть услышанными. Зачастую все их претензии заканчиваются, когда родители начинают слышать, что они говорят. Не выпытывать, не добиваться того, чтобы они сказали правильные, по мнению родителей, слова, а просто слышать. Слышать и не отрицать. Слышать и не доказывать обратное. Слышать и не сбегать. Слышать – ещё не значит решить проблему, и все изменить к лучшему.
После нескольких сессий с запросом на отношения с детьми Антонина сказала: «Я удивлена, как это работает. Раньше мне сын жаловался на проблему, я ее решала, а потом мы ссорились. Теперь он жалуется, я слушаю, ничего не делаю, он решает ее сам и потом благодарит меня.»
Детям не нужно, чтобы мы жили за них, делали все за них, но им очень нужно, чтобы мы видели и слышали их. Именно так они ощущают, что они есть. А когда человек есть, он может сделать очень многое.
«А знаете, — сказала Антонина, — ведь это именно то, что Вы мне дали. Я почувствовала, что я есть. Теперь мне хочется жить — работать, любить, дружить»
Сейчас Антонина много времени проводит с родными. Они с мужем недавно вернулись из путешествия, Антонина начала заниматься новым проектом, дети часто заходят к ней в гости.
Многие люди пытаются ставить заплатки на старую ткань и продолжать жить с мешком булыжников из обид, боли и вины за спиной. А надо всего лишь разобрать мешок, почистить одежды, омыться самому и, наконец-то, начать жить свою жизнь.
Она ощущала, что когда-то любимая работа перестала приносить ей радость. Самой клиентке было не понятно, что именно с ней произошло то ли выгорание, то ли страх перемен мешал ей развиваться. Других проблем, по ее словам, в жизни не было. Муж, дети, дом, достаток — все было в наличии. Когда мы начали работать, стало понятно, что ее состояние имеет более глубокие корни.
Для меня это не было удивительным Я часто встречаю истории, когда человек точно под анестезией живет, не замечая боли, и приходит совершенно с иным запросом, не связанным с тем, что реально привело к проблеме.
Антонина была в глубокой депрессии и не осознавала этого.
В ее жизни была сильная боль. Она потеряла младшего брата.
Мальчик умер, когда Антонине было двадцать шесть лет, на то время она уже была замужем, и у нее был маленький ребенок. Безутешные родители, собственное горе, заботы о младенце истощали ее. Сначала ее муж поддерживал, был всегда рядом, потом он устал. Через два года Антонина так и не оправилась от горя и нагрузки.
Она продолжала жить в том же напряжении, когда узнала об измене мужа.
Простить измену она смогла, семья сохранилась, но боль осталась в сердце. Боль не столько от факта измены, сколько от того, что ее предали в трудный момент жизни. Она, конечно, понимала, что застряла в горевании. Вспомнила она и то, что муж умолял ее обратиться к психологу, обратить внимание на себя, на него. Она его не слышала. Считала, что он просто не понимает всего ужаса случившегося, конечно, это же были не его брат, не его родители. Простив измену, Антонина решила взять себя в руки и занялась делом — работой. Она увлеклась работой со всей горячностью своей натуры. У нее снова заблестели глаза, закипела жизнь.
Успешная карьера, признание в профессиональных кругах, увидевшая свет ее собственная книга — все было прекрасно! Сын рос, родилась еще дочь. Вторые роды прошли почти без отрыва от деятельности. Муж помогал по хозяйству, он вообще стал очень услужливым, решал все бытовые проблемы. Романтика из отношений ушла, но это не заботило Антонину. Ей было интересно реализовываться в своих проектах, а семья была, как она говорила, "крепким тылом".
Все шло хорошо, пока вдруг посреди ночи успешную женщину не настигла паническая атака. Конечно, сразу вызвали скорую, думали, что инсульт. После долгих обследований моя клиентка оказалась у психиатра. Лечение таблетками не помогло, панические атаки не проходили, появилась постоянная тревожность, раздражение и апатия. Больше не было ощущения драйва на работе, семья не радовала.
Именно в этот момент мы и встретились с Антониной в моем кабинете. Ей не хотелось ничего вспоминать, а то, что она вспоминала, она рассказывала холодно и рационально.
Ее запрос звучал так: хочу вернуть удовольствие от работы.
По сути, это был запрос: мне нужно, чтобы мой наркотик продолжил действовать так же, как раньше, я не хочу разбираться со своей жизнью и встречаться со своей душой.
Несколько сессий у нас шла работа с тем, чтобы клиентка могла ощутить радость от простого соприкосновения с собой. Это возможно только тогда, когда человека кто-то слушает и принимает таким, какой он есть. Антонина рассказывала о том, как узнала о смерти брат, как испугалась за себя, что теперь она будет вынуждена утешать родителей. Тогда она даже не понимала, что ей самой нужно проживать боль утраты. Она отдавала все свои силы маме и папе, а себе буквально задвинула в сторону. В какой-то момент Антонина поняла, что я не осуждаю ее и начала говорить правду о том, как она себя когда-то предала. У нее были мысли о несправедливости судьбы, но она запрещала их себе, ругала себя. Ей было обидно, что родители не понимали, как ей тяжело. И, конечно, она ругала себя за черствость. Она скучала о брате, но излить свое горе не могла. Тогда бы она «размазалась» и не смогла бы поддерживать родителей, ухаживать за сыном.
Потом она заговорила о своей вине, что долго не могла справиться с горем и мучила мужа. В ее памяти всплыли картины, где муж без лишних слов делает все, что требуется, решает все вопросы. Были и воспоминания из более поздних моментов, когда прошел год после смерти брата. Тогда у мужа был отпуск, он снял дом у озера и просил ее поехать с ним. Как она тогда на него кричала, что он бездушное существо и не понимает, как плохо ее родителям, что она не может их оставить. Она не поехала. Муж тоже остался дома. Он все чаще заводил разговор о том, что нужно больше бывать вместе, что сыну не хватает маминой улыбки. Все эти разговоры вызывали приступ агрессии у молодой женщины.
«Я как одержимая тогда была. Мне казалось, что он бесчувственный чурбан, не понимает, что я нужна родителям», - говорила Тоня. В какой-то момент она начала понимать, что в измене мужа была и ее вина. «Я оттолкнула его от себя. Он потерял надежду, что что-то изменится. Два года уговаривал меня, - вздохнула женщина. Конечно, измену невозможно оправдать, но теперь я вижу этот его поступок менее отвратительным».
Потом в терапевтической работе начался этап прощения себя. Антонина из острого осуждения мужа перешла в острое осуждение себя. Потихоньку разбирая эмоции во всех ситуациях из прошлого, из детства, рассматривая ее отношения с родителями, ей стало понятно, что она не знала, как бы она могла повести себя иначе. Родители очень любили своего младшего сына, а Тоне всегда хотелось, чтобы они обратили внимание на нее.
«Я всегда была отличницей, примерной девочкой. Я не доставляла им забот. Пока я была у них одна, они занимались своей жизнью. Папа писал диссертацию, мама гастролировала. Она ведь была актрисой. А вот когда родился Тоша, все изменилось. Он им дал жару. Сначала он не спал по ночам, потом он дрался со всеми в саду, а в школе завел дружбу с самой ужасной компанией. Они избаловали его. Поздний ребенок».
Брат Антонины погиб от передозировки. Об этом она смогла рассказать только спустя два месяца нашей работы.
Антонина привыкла держать фасад. Она не любила жаловаться, не признавала своих негативных чувств, всегда улыбалась и говорила, что у нее все отлично. Такой стиль поведения очень распространенное явление, обычно человек и сам верит в то, что декларирует. Много раз я видела, как декоративный фасад обрушался, становилось видно не самую радостную реальность, а человек продолжал уверять всех и себя, что все прекрасно.
Антонина держала эту маску оптимиста и счастливого человека не долго. Ей хватило честности признаться себе не только в том, что в жизни было не все так прекрасно, как ей хотелось, но и в своих реальных чувствах.
Именно с признания своих реальных чувств, начинается движение к настоящему себе. Без этого невозможно распрощаться с депрессией, перестать страдать от тревоги, панических атак.
По мере работы ей становилось легче, депрессия отпускала, появилось желание что-то делать, общаться с родными.
Много времени ушло на осознание проблем в отношениях с детьми. Антонина была уверена, что дала им все, и не понимала почему они чем-то недовольны. Их претензии больно ранили Антонину. Она не хотела слышать, что именно ей говорили дети. Любые их слова о том, что им что-то не нравится, или не нравилось в детстве, Антонина встречала в штыки. «Да, как они могу так говорить матери, - однажды гневно воскликнула она и осеклась. - Какой ужас! — воскликнула она, — я говорю прямо как моя мама».
Частенько взрослые люди, стремясь быть идеальными мамами или папами, делают всё то, что им не нравилось в поведении их родителей. Признать это - начало пути перемен. Когда дети возмущены или недовольным чем-то в родителях, это совсем не значит, что они их не любят. Это даже не значит, что они не готовы принять поступки родителей такими, какие они есть. Дети всего лишь хотят быть услышанными. Зачастую все их претензии заканчиваются, когда родители начинают слышать, что они говорят. Не выпытывать, не добиваться того, чтобы они сказали правильные, по мнению родителей, слова, а просто слышать. Слышать и не отрицать. Слышать и не доказывать обратное. Слышать и не сбегать. Слышать – ещё не значит решить проблему, и все изменить к лучшему.
После нескольких сессий с запросом на отношения с детьми Антонина сказала: «Я удивлена, как это работает. Раньше мне сын жаловался на проблему, я ее решала, а потом мы ссорились. Теперь он жалуется, я слушаю, ничего не делаю, он решает ее сам и потом благодарит меня.»
Детям не нужно, чтобы мы жили за них, делали все за них, но им очень нужно, чтобы мы видели и слышали их. Именно так они ощущают, что они есть. А когда человек есть, он может сделать очень многое.
«А знаете, — сказала Антонина, — ведь это именно то, что Вы мне дали. Я почувствовала, что я есть. Теперь мне хочется жить — работать, любить, дружить»
Сейчас Антонина много времени проводит с родными. Они с мужем недавно вернулись из путешествия, Антонина начала заниматься новым проектом, дети часто заходят к ней в гости.
Многие люди пытаются ставить заплатки на старую ткань и продолжать жить с мешком булыжников из обид, боли и вины за спиной. А надо всего лишь разобрать мешок, почистить одежды, омыться самому и, наконец-то, начать жить свою жизнь.
Рассказ можно послушать в исполнении автора на Подкасте
